Во имя жизни (Из записок военного врача) - Страница 2


К оглавлению

2

— А какая гарантия, что вы не внесли инфекцию? — покачал головой наш хирург.

— Гарантия, конечно, условная — в быстроте хирургической помощи. Зато совершенно безусловно: не окажи мы этой радикальной помощи в медсанбате, раненый не доехал бы до госпиталя. — Так начались мои разногласия с хирургом Шиловым.


За несколько дней я ознакомился со всем своим хозяйством: приданным корпусу полевым госпиталем, медсанбатами дивизий, полковыми медицинскими пунктами.

Медико-санитарный батальон дивизии Миронова удачно разместился на территории совхоза, у станции Вадино. Собственно, совхоз уже давно разрушен бомбежкой, но уцелел водопровод, осталось много соломы, рядом солидный лесной массив.


Хирург медсанбата Азбукин буквально валится с ног. Закончив операцию, он забегает в сортировочную палатку, просматривает раненых, решая, кого направить немедленно на операцию, а кто может следовать для излечения дальше, в тыл… Диагноз подсказанный порой не внешними признаками, а тем шестым чувством — интуицией, без которой немыслим подлинный хирург, не должен обмануть ни врача, ни раненого.

…Медленно, усталым движением Азбукин стянул с головы белую шапочку и вытер ею потный лоб.

— Дайте покурить…

Пока я доставал папиросы, он заснул, прислонясь к стволу дерева. Солнце уже заходило, когда я разбудил Азбукина. Медсанбат передвигался ближе к передовой Раненые были погружены. На одной из машин, крепко уцепившись за тюки с госпитальным имуществом, сидели вооруженные бойцы. Это были легкораненые, не пожелавшие эвакуироваться в тыл.

— И много вы таких везете? — спросил я Азбукина.

— Пока человек двадцать. Мы им, а они нам помогают. Обстрелянный, побывавший в бою солдат стоит троих новичков.


Наша армейская группа держится из последних сил. В ротах осталось по двадцать — тридцать бойцов. Говоришь и думаешь только о раненых, видишь только их совершенно забывая о здоровых. Встаешь и ложишься только с этой мыслью.

За десять дней войны враг захватил большие территории Украины, Белоруссии Прибалтики. На нашем фронте немцы продвинулись почти на четыреста километров вглубь страны.

В иные сутки госпиталь трижды менял место. Леса попадались, как назло, реденькие, в них хорошо и не укроешься. Грохот боя напоминал морской прибой. «Мессеры» гонялись за каждой машиной, повозкой. Отправлять раненых опасно, оставлял тоже опасно…

Пункт сбора легкораненых, как назвали мы небольшое учреждение, организованное на стыке двух стрелковых дивизий, — совершенно новая, никакой инструкцией не предусмотренная, но самой жизнью вызванная формация. Это «незаконнорожденное» дитя было нам особенно дорого: по идее пункт должен был принимать десятки и сотни раненых, которые самостоятельно выбирались с передовой. А в то горяче время, прорываясь через линии фронтов, выходили не только бойцы нашего, Западного фронта, но и воины, раненные много дней назад где-нибудь в Белоруссии, Литве на Украине…


В мечтах мы планировали расширить пункт и лечить на месте тех, кто мог был возвращен через короткий срок обратно на передовую, в строй. Во всяком случае, слава пункта росла, за последние дни он стал принимать до пятисот человек в сутки.

А фронт не ждет. Непрерывно подвозят боеприпасы, продукты, вооружение, а на обратном порожнем транспорте — раненых.

Никогда не предполагал, что от такого занятия, как толкание машины, можно впасть в неистовство. Проливной дождь размыл дороги. Машины застревали, увязнув в грязи по задний мост. И чем мы только не толкали их: и руками, и грудью, и спиной, и головой, ухая, как завзятые грузчики: «Раз — два, веяли! Еще раз, взяли!.. Сама пошла!..» Машины вязнут на лесных дорогах. Красноармейцы подстилают под колес, бревна, ветки, доски, а порой и шинели, и ни на минуту не прекращается движение к переднему краю.

Водителей санитарных машин подгонять не нужно: они и так почти не спят.

С эвакуацией раненых стало полегче: нам добавили второй полевой госпиталь Вид у врачей счастливый: они с трудом вышли из окружения и привезли с собой подобранных в дороге раненых. Многие требуют серьезного оперативного вмешательства и персонал госпиталя, что называется, с ходу принялся за работу.

Наконец в штабе корпуса получили сообщение, что санитарные машины прибыли, но застряли под Москвой. Прибыли и госпитали из Сибири, выгружаются в Москве на Окружной дороге, затем своим ходом двинутся на фронт.

— Боюсь, как бы не перехватил какой-нибудь не в меру ретивый медицинский начальник. Соблазн-то велик: свеженькие укомплектованные полевые госпитали!.. — делюсь я своей тревогой с Масловым.

Было чего опасаться! В эти первые месяцы войны госпиталей и медицинских сил явно не хватало. Госпитали формировались на Урале, в Сибири, в Поволжье и медленно, как нам казалось, слишком медленно, подвигались к линии фронта.

— Тревога законная! — рассмеялся Маслов. — А вы бы съездили к своему медицинскому начальству. Вооружитесь «охранными грамотами». Заодно о транспорте поговорите…

Санитарное управление Западного фронта находилось в двух — трех километрах от станции Касня. В Вязьме забежал в парикмахерскую. За много дней впервые увидел себя в зеркале: в пропыленном трофейном маскировочном халате, увешанный оружием, в сдвинутой набок каске, из-под которой торчит кузьмакрючковский чуб, — зрелище поистине устрашающее!

В машине переоделся в чистую гимнастерку, снял с себя лишнее оружие. Мне кажется, что я уже много времени болтаюсь в тылу. На ходу соскочил с машины, вбежал в Санитарное управление и потребовал немедленно доложить обо мне начальнику санитарной службы фронта.

2